Басни Михаила Ломоносова
Басни Ломоносова — это новый этап в развитии жанра русской басни. Им присущи необычность слога, острота мысли. В них нашли свое отражение литературные и человеческие принципы, которых придерживался Михаил Ломоносов. Ему, как настоящему ученому, человеку глубоко порядочному, предельно открытому претили невежество, лицемерие, ханжество, пустая болтовня и он решил поделиться этим с читателем.
Басни Ломоносова написаны живым языком, они убедительны и поучительны. Их основное назначение — нравственное воспитание человека в условиях той или иной общественной формации. «Лишь только дневной шум умолк», «Жениться хорошо, да много и досады», «Послушайте, прошу, что старому случилось», — произведения, относящиеся к 1747-1748 годам, а «Мышь некогда, любя святыню» — к 1761-1762 годам. Это сочинение – вольный пересказ части басни Лафонтена «Le rat qui s’est retire du mond» («Крыса, отрешившаяся от мира»). Реализм этих творений просто необыкновенный.
История мировой басенной мировой культуры началась с рукописей «Панчатантры», а также с басен Эзопа. Именно они стали источником, из которого нередко в последующем черпали идеи и темы знаменитые баснописцы. Особая роль в басенном стихоплетении принадлежит великому французскому сочинителю Жану де Лафонтену (1621-1695). Именно на отрывок из его произведения «Мельник, его сын и осёл» был выполнен вольный перевод М.И. Ломоносовым «Послушайте, прошу, что старому случилось». А в основе басни «Лишь только дневной шум умолк» лежит работа Лафонтена «Волк, ставший пастухом». Михаил Ломоносов, заимствовав лишь идею, написал совершенно новое произведение, с оригинальным русским наигрышем. В нём говорится о том, что волк, уподобившись плутовке лисе, решил схитрить, чтобы полакомиться на ужин овечкой из стада. Надев пастушье платье и широку шляпу, он задумал вести беседу с овцами. Но все сразу поняли, что это волк, да и сам серый быстро смекнул, что перемудрил. Мораль сей басни такова: как не притворяйся, как не юли, а волком ты был, им и останешься. Не быть тебе человеком, как бы ты не старался.
Басни Ломоносова написаны в чисто народном духе. Их слог понятен. Живая выразительность языка является одним из главных достоинств этих сочинений. Этим они привлекают читателя. Именно поэтому спустя не одно столетие, мы читаем и перечитываем произведения родоначальника русской словесности.Среди многочисленных трудов великого Ломоносова, принесших ему мировую славу, нашлось место и скромной басне.
Автор текста: Ирис Ревю
Стихи Ломоносова для детей – тема в русской поэзии несколько нетривиальная, если не сказать щекотливая. Первый русский ученый-естествоиспытатель глобального масштаба, физик и лирик в одном лице, энциклопедист и критик, астроном и геолог, металлург и химик, художник и экономист, географ и историк... все это – Михаил Васильевич Ломоносов. Его вклад в развитие российской науки вообще и множества ее отраслей в частности переоценить никоим образом нельзя: Ломоносов – истинный талант, настоящее чудо, самородок из глубинки, сделавший такое безумное количество научных открытий, сколько не могли сделать до него все его предшественники. Самое интересное, что ценят Ломоносова, в основном, за открытия и достижения в области физики и химии, зачастую забывая, что прекрасные оды, стихотворные притчи, философские поэзии и стихи Ломоносова для детей также представляют собой бесценные сокровища наследия этого великого ученого. Вспоминая биографию Михаила Васильевича, всегда на ум приходят стихи Некрасова:
Ноги босы, грязно тело,
И едва прикрыта грудь...
Не стыдися! что за дело?
Это многих славный путь.
Скоро сам узнаешь в школе,
Как архангельский мужик
По своей и божьей воле
Стал разумен и велик.
Юноша, выросший в Архангелогородской губернии, не знавший ничего, кроме скромного деревенского быта, лишь только получив в 19 лет паспорт, сразу же отправился пешком в Москву на учебу. По тем временам этот поступок был сродни подвигу. Такова была неистовая тяга Ломоносова к овладению науками... Этот пример стремления будущего великого ученого к знанию – именно тот ключевой момент, с которого, пожалуй, можно начинать знакомить детей с поэтическим творчеством Ломоносова. Проникаясь уважением и любовью к мальчику, которому больше всего в мире хотелось учиться, дети с удовольствием и радостью воспринимают его стихотворения.
Однако не так просты стихи Ломоносова для детей. Часто они носят поучительный характер, прививая детям основные ценности и моральные принципы. Как блестящий педагог и как ребенок из деревенской семьи, переживший множество трудностей в своем нелегком детстве, Михаил Ломоносов знал ключики к детскому сердцу, мог просто и легко достучатся до него. Его произведения, обращенные к маленьким читателям, больше напоминают рифмованные притчи или басни. Например, в стихотворении про волка, надевшего пастушье платье, мораль выглядит таким образом:
Я притчу всю коротким толком
Могу вам, господа, сказать:
Кто в свете сем родился волком,
Тому лисицой не бывать.
А в произведении с названием "Свинья в лисьей коже", которое говорит само за себя, Ломоносов подытоживает мытарства свиньи, взявшейся играть чужую роль, риторическим вопросом главной героини:
"Зачем меня несло со львами спознаваться,
Когда мне рок велел всегда в грязи валяться".
В этих стихах Ломоносова для детей отчетливо наблюдается аналогия с баснями Эзопа или Ивана Андреевича Крылова. Они также иносказательны, метафоричны и также используют в качестве главных героев животных. Однако слог Ломоносова еще тяжел и неповоротлив, читать его сложновато, но от этого не менее интересно. Помимо стихотворений-притч, есть у Михаила Васильевича и произведения философского, юмористического плана, которые будут непонятны детям младшего и среднего школьного возраста, но могут быть поучительными для учеников старших классов.
К таким произведениям, например, можно отнести: "На изобретение роговой музыки" и "Случились вместе два Астронома в пиру..." Данные стихи Ломоносова для детей, обращают внимание читателя на более глобальные проблемы, чем те, которыми изобилуют стихотворения в стиле басен, заставляясь задуматься над научной проблематикой некоторых открытий и их состоятельностью.
Послушайте, прошу, что старому случилось
Послушайте, прошу, что старому случилось,
Когда ему гулять за благо рассудилось.
Он ехал на осле, а следом парень шёл;
И только лишь с горы они спустились в дол,
Прохожий осудил тотчас его на встрече:
«Ах, как ты малому даёшь бресть толь далече?»
Старик сошёл с осла и сына посадил,
И только лишь за ним десяток раз ступил,
То люди начали указывать перстами:
«Такими вот весь свет наполнен дураками:
Не можно ль на осле им ехать обоим?»
Старик к ребёнку сел и едет вместе с ним.
Однако, чуть минул местечка половину,
Весь рынок закричал: «Что мучишь так скотину?»
Тогда старик осла домой поворотил
И, скуки не стерпя, себе проговорил:
«Как стану я смотреть на все людские речи,
То будет и осла взвалить к себе на плечи».
***
Кузнечик дорогой, коль много ты блажен,
Коль больше пред людьми ты счастьем одарен!
Препровождаешь жизнь меж мягкою травою
И наслаждаешься медвяною росою.
Хотя у многих ты в глазах презренна тварь,
Но в самой истине ты перед нами царь;
Ты ангел во плоти, иль, лучше, ты бесплотен!
Ты скачешь и поёшь, свободен, беззаботен,
Что видишь, всё твое; везде в своём дому,
Не просишь ни о чем, не должен никому.
Лето 1761
***
Случились вместе два Астронома в пиру
И спорили весьма между собой в жару.
Один твердил: земля, вертясь, круг Солнца ходит;
Другой, что Солнце все с собой планеты водит:
Один Коперник был, другой слыл Птолемей.
Тут повар спор решил усмешкою своей.
Хозяин спрашивал: «Ты звёзд теченье знаешь?
Скажи, как ты о сем сомненье рассуждаешь?»
Он дал такой ответ: «Что в том Коперник прав,
Я правду докажу, на Солнце не бывав.
Кто видел простака из поваров такова,
Который бы вертел очаг кругом жаркова?»
***
Отмщать завистнику меня вооружают,
Хотя мне от него вреда отнюдь не чают.
Когда зоилова хула мне не вредит,
Могу ли на него за то я быть сердит?
Однако ж осержусь! я встал, ищу обуха;
Уж поднял, я махну! а кто сидит тут? муха!
Как жаль мне для неё напрасного труда.
Бедняжка, ты летай, ты пой: мне нет вреда.
***
Лишь только дневной шум замолк,
Надел пастушье платье волк
И взял пастушей посох в лапу,
Привесил к поясу рожок,
На уши вздел широку шляпу
И крался тихо сквозь лесок
На ужин для добычи к стаду.
Увидев там, что Жучко спит,
Обняв пастушку, Фирс храпит,
И овцы все лежали сряду,
Он мог из них любую взять;
Но, не довольствуясь убором,
Хотел прикрасить разговором
И именем овец назвать.
Однако чуть лишь пасть разинул,
Раздался в роще волчий вой.
Пастух свой сладкой сон покинул,
И Жучко с ним бросился в бой;
Один дубиной гостя встретил,
Другой за горло ухватил;
Тут поздно бедной волк приметил,
Что чересчур перемудрил,
В полах и в рукавах связался
И волчьим голосом сказался.
Но Фирс недолго размышлял,
Убор с него и кожу снял.
Я притчу всю коротким толком
Могу вам, господа, сказать:
Кто в свете сем родился волком,
Тому лисицой не бывать.
1747
***
Послушайте, прошу, что старому случилось,
Когда ему гулять за благо рассудилось.
Он ехал на осле, а следом парень шёл;
И только лишь с горы они спустились в дол,
Прохожий осудил тотчас его на встрече:
«Ах, как ты малому даёшь бресть толь далече?»
Старик сошёл с осла и сына посадил,
И только лишь за ним десяток раз ступил,
То люди начали указывать перстами:
«Такими вот весь свет наполнен дураками:
Не можно ль на осле им ехать обоим?»
Старик к ребёнку сел и едет вместе с ним.
Однако, чуть минул местечка половину,
Весь рынок закричал: «Что мучишь так скотину?»
Тогда старик осла домой поворотил
И, скуки не стерпя, себе проговорил:
«Как стану я смотреть на все людские речи,
То будет и осла взвалить к себе на плечи».
1747
***
Ночною темнотою
Покрылись небеса,
Все люди для покою
Сомкнули уж глаза.
Внезапно постучался
У двери Купидон,
Приятной перервался
В начале самом сон.
«Кто так стучится смело?» -
Со гневом я вскричал. -
«Согрей обмерзло тело, -
Сквозь дверь он отвечал. -
Чего ты устрашился?
Я мальчик, чуть дышу,
Я ночью заблудился,
Обмок и весь дрожу».
Тогда мне жалко стало,
Я свечку засветил,
Не медливши нимало
К себе его пустил.
Увидел, что крилами
Он машет за спиной,
Колчан набит стрелами,
Лук стянут тетивой.
Жалея о несчастье,
Огонь я разложил
И при таком ненастье
К камину посадил.
Я тёплыми руками
Холодны руки мял,
Я крылья и с кудрями
До суха выжимал.
Он чуть лишь ободрился,
«Каков-то, - молвил, - лук,
В дожде, чать, повредился».
И с словом стрелил вдруг.
Тут грудь мою пронзила
Преострая стрела
И сильно уязвила,
Как злобная пчела.
Он громко рассмеялся
И тотчас заплясал:
«Чего ты испугался? -
С насмешкою сказал, -
Мой лук ещё годится,
И цел и с тетивой;
Ты будешь век крушиться
Отнынь, хозяин мой».
1747
***
Услышали мухи
Медовые духи,
Прилетевши, сели,
В радости запели.
Егда стали ясти,
Попали в напасти,
Увязли бо ноги.
Ах! - плачут убоги, -
Меду полизали,
А сами пропали.
1734
| 
