Константин Дмитриевич Бальмонт родился 3 июня 1867 года в деревне Гумнищи Шуйского уезда Владимирской губернии в семье потомственного дворянина Дмитрия Константиновича Бальмонта.
В «Списке населенных мест Владимирской губернии по сведениям 1859 года», изданном в Санкт-Петербурге в 1863 году, значится: «Шуйский уезд, деревня Гумнищи, казенная, при колодцах, 15 верст от уездного города, 15 верст от становой квартиры. Число дворов – 5, мужчин -15, женщин – 10. Находится на Ярославском торговом тракте от границы Нерехотского уезда к Юрьевецкому по правую сторону этого тракта». Деревня Гумнищи здесь значится казенной, то есть ее жители не были крепостными людьми и семья Бальмонтов ими не владела. Но в формулярном списке Д.К. Бальмонта за 1905 год, сказано, что у него есть родовое имение в Шуйском уезде, а также и благоприобретенное, то есть купленное.
У жены Д.К. Бальмонта родовых имений не было, но в городе Шуе ею куплен дом, оцененный в пять тысяч рублей. Дом был двухэтажный, полуподвальный, кирпичный, не оштукатуренный, с пятью окнами, но фасаду. Перед домом росли пять сосен, средняя — тоненькая. В верхнем этаже жила Вера Николаевна, на антресолях — дети, в полуподвальном этаже — прислуга. Дом находился на Малой Соборной улице, выглядел мрачным, куплен был в начале 1880-х годов у Порфирия Кучина, который впоследствии стал фабрикантом, владельцем фабрики в с. Колобове Ковровского уезда.
В документах Владимирского губернского земства сохранились «Опись и оценка крахмального заведения Бальмонта» за 1886 год. Оно находилось в деревне Гумнищи, занимало. 80 сажен земли. Там стояли: помещения для сушки и приготовления крахмала, баня, амбар для пшеницы. В них имелось оборудование — ширмы деревянные для раздавливания пшеницы, ящики деревянные и чаны для отжимки крахмала, кадушки для промывания пшеницы, чаны для воды, насосы деревянные ручные, печи и ящики для пережигания крахмала. Все это оборудование оценивалось в 336 рублей, а строения в 1363 рубля. Завод перерабатывал в год 3 тысячи пудов пшеницы на 3 тысячи рублей и сжигал 60 сажен дров. Там работали четверо мужчин по шесть часов в день, зарабатывая в год: мастер — 250 рублей, рабочие от 80 до 96 рублей. Кормил их владелец. Сырье (пшеницу) привозили из Шуи и Нижнего Новгорода, а продавали товар в Иваново и Кохму. Ежегодно расходовалось на ремонт от 200 до 300 рублей. Очевидно, Дмитрий Константинович не преуспевал в этом предпринимательском деле. Завод год от года ветшал, но, по-видимому, все еще приносил небольшой доход. Поэтому хозяин и не отказывался от него. Впрок шёл и малый доход, семья была большая. В формулярном списке 1905 года сказано, что Дмитрий Константинович был женат на дочери действительного статского советника Николая Семёновича Лебедева Вере Николаевне. К 1905 году у них было шестеро детей: Аркадий (родился в 1866 году), Константин (1867), Александр (1869), Владимир (1873), Михаил (1877), Дмитрий (1879). Дочь Дмитрия, последнего в этом списке, Вера Дмитриевна Бальмонт – известная советская актриса, была составителем избранных произведений поэта, скончалась в 1981 году.
В книгу дворянских родов владимирской губернии, в 2-ю её часть, Бальмонты были внесены в 1835 году. Родоначальник – Константин Иванович, штабс-капитан (дед поэта), и его дети – Дмитрий (отец поэта), Александра и Екатерина. Жена Константина Ивановича (бабушка поэта) была внесена в родословную книгу в 1850 году.
Константин Иванович начал службу в апреле 1814 года в морской артиллерии. В 1816 году поступил на службу в Саратовский пехотный полк подпрапорщиком. Участвовал в боях и сражениях в турецкую кампанию 1828–1829 годов, награждён за храбрость орденом св. Анны 4–1 ст. Ушёл в отставку в чине штабс-капитана в 1832 году и вскоре женился на вдове поручика – Клавдии Ивановне Болотниковой. В списке дворян Владимирской губернии за 1834 год записано, что К.И. Бальмонт «имения собственного не имеет, а проживает в Шуйском уезде в сельце Гумнищах. У жены имение в Шуйском уезде – 6 душ». В феврале 1836 года Шуйский земский суд избрал К.И. Бальмонта дворянским заседателем. К этому времени относится его формулярный список, где сказано, что родовых и благоприобретенных имений он не имеет. В 1839 году Константин Иванович был уже становым приставом в Шуйском уезде. Умер в декабре 1845 года.
По спискам помещиков Владимирской губернии за 1863–1884 годы известно, что по Шуйскому уезду Бальмонтам принадлежали три деревни: Жигари, Матвейково и Мужиловка. Все три деревни стояли недалеко друг от друга по правую сторону почтовой дороги из города Шуи в город Суздаль. А Гумнищи была деревней казённой, и хотя имение Бальмонтов находилось там, но гумнищевскими крестьянами они не владели.
В настоящее время от имения Бальмонтов в Гумнищах не осталось никаких построек, сохранился только большой заросший парк.
В документах Владимирского областного государственного архива сохранился формулярный список (т.е., личное дело) о службе отца поэта. Судя по этому документу, Дмитрий Константинович был человеком уважаемым, служил он честно и долго. На момент составления формулярного списка (11 мая 1905 года) ему было уже 69 лет, а он всё ещё служил. Чин к тому времени у него был генеральский – статский советник, а начинал Дмитрий Константинович службу писцом первого разряда в Покровском уездном суде в сентябре 1854 года. На службу он поступил, выйдя из Владимирской гимназии, не окончив её полного курса. Потом стал дворянским заседателем в Шуйском уездном суде, затем – кандидатом к мировым посредникам. В 1867 году Шуйское земское собрание избрало его участковым мировым судьёй на трёхлетие, а потом переизбирало его на эту должность еще четыре раза подряд. Через девять лет Шуйский съезд мировых судей избрал Дмитрия Константиновича на должность председателя суда.
13 октября 1881 года Шуйское уездное земское собрание избрало Дмитрия Константиновича председателем уездной земской управы и почётным мировым судьёй Шуйской судебной округи. Бальмонта избрали сроком на три года, а затем переизбирали еще семь раз. Дмитрий Константинович вышел в отставку в 1906 году за год до своей смерти. За верную, долгую и добросовестную службу Дмитрий Константинович был награждён бронзовой медалью на Владимирской ленте в память войны 1853–1856 гг., орденами св. Анны 3-й и 2-й ст., серебряной медалью в память императора Александра III, темно-бронзовой медалью для ношения на груди за труды по первой всеобщей переписи населения. Дмитрий Константинович Бальмонт умер в 1907 году.
В 1929 году в эмиграции Константин Дмитриевич опубликовал книгу «В развёрнутой дали. Поэма о России». В неё поэт поместил стихотворения «Отец», «Мать», «Я». О мой единственный, в лесных возросших чащах
До белой старости, всех дней испив фиал,
Средь проклинающих, среди всегда кричащих,
Ни на кого лишь ты ни разу не кричал!
Воспоминания, как зерна светлых чёток,
Перебираю я, сдвигая к кругу круг,
И знаю, что всегда ты божески был кроток,
Как тишь твоих полей, как твой зелёный луг…
И я горю сейчас тоской неутомимой,
Как брошенный моряк тоской по кораблю,
Что не успел я в днях, единственный, любимый,
Сказать тебе, отец, как я тебя люблю.
В том же 1929 году Константин Бальмонт написал статью — воспоминание «На заре» о начале своей поэтической и литературной деятельности. В ней есть романтические строки, которые звучат, как искреннее признание в любви той земле, на которой он родился. «Мои первые шаги, вы были шагами по садовым дорожкам, среди бесчисленных цветущих трав, кустов и деревьев. Мои первые шаги первыми весенними песнями птиц были окружены, первыми перебегами теплого ветра по белому царству цветущих яблонь и вишень, первыми волшебными зарницами постигания, что зори подобны неведомому Морю и высокое солнце владеет всем… Это было в родной моей усадьбе Гумнищи, Шуйского уезда, Владимирской губернии, в лесном уголке, который до последних дней жизни буду вспоминать, как райское, ничем не нарушенное радование жизнью».
Мать Константина Дмитриевича Бальмонта происходила из древнего татарского княжеского рода. «Родоначальником был князь Белый лебедь Золотой Орды. Быть может, этим отчасти можно объяснить необузданность и страстность, которые всегда отличали мою мать и которые я от неё унаследовал, также как и весь свой душевный строй», — писал поэт в 1903 году. Он не просто любил свою мать, он её боготворил.
Птицебыстрая, как я,
И еще быстрее.
В ней был вспенный звон ручья
И всегда затея.
Чуть ушла в рассветный сад,
С нею я, ребенок,
Вот уж в дом пришла назад,
Целый дом ей звонок.
Утром, чуть в лучах светло
Мне еще так спится,
А она, вскочив в седло,
На коне умчится.
Это строки из большого стихотворения «Мать». В нём. Бальмонт вспоминает ее как «лучистый сон», который снится лишь однажды. Он помнил всю жизнь те ландыши, которые привозила она домой и дарила ему, возвращаясь с ранних утренних прогулок на коне. Потом они пили душистый чай. В саду жужжали на сирени пчелы, а в доме слышался «милый смех» матери или звуки фортепьяно. Мать научила его понимать музыку Баха, Бетховена, Шумана, Шопена, Моцарта, Глюка, Глинки. Она же пробудила в нем интерес к поэзии. Этот интерес был в семье матери наследственным. Её отец, военный генерал, и все сестры писали стихи. Но не печатали их. Брат деда, Петр Семёнович Лебедев, был редактором «Русского Инвалида» и переводчиком «Небожественной комедии» Красинского. Его дочь Лидия Лебедева была поэтессой. Но мать Константина Бальмонта сама стихов не писала, хотя хорошую поэзию чувствовала сердцем. Первые свои стихи Бальмонт написал в десять лет, но… Вера Николаевна встретила их холодно. Мальчик верил ей больше всех на свете. Он понял, что стихи его плохие и больше их не писал до шестнадцати лет. И вот однажды, когда он вместе с матерью ярким солнечным днем ехал по лесу, они «опять возникли». «Стихи плясали в моей душе, как стеклокрылые стрекозы коромысла и я сразу мысленно написал с десяток стихотворений и читал их вслух моей матери, которая ехала на тройке вместе со мной и которая на этот раз смотрела па меня после каждого стихотворения восхищенными, такими милыми глазами. Из всех людей моя мать, высокообразованная, умная и редкостная женщина, оказала на меня в моей поэтической жизни наиболее глубокое влияние», — вспоминал поэт.
Итак, первые стихи Константина Бальмонта родились на его родине, среди полей и лесов, рядом с родным и любимым человеком – матерью.
Из архивных источников можно узнать некоторые сведения о других родственниках поэта. Сохранился формулярный список Аркадия Дмитриевича Бальмонта, старшего брата, за 1899 год. Аркадий родился 23 мая 1866 года. Учился в Шуйской гимназии, откуда вышел из пятого класса. Службу начал в октябре 1886 года в канцелярии Шуйского уездного предводителя дворянства писцом первого разряда. В 1887 году по предложению губернатора был определен непременным заседателем Шуйского уездного полицейского управления. В этом же году ушел на действительную военную службу. В 1891 году стал служить в канцелярии Шуйского уездного предводителя дворянства канцелярским служителем. В том же году по предложению губернатора его перевели в должность секретаря. Революция 1917 года застала его в должности секретаря Шуйского уездного съезда. За добросовестную службу был награжден серебряной медалью в память царствования императора Александра III и темно-бронзовой медалью за труды по первой всеобщей переписи населения 1897 года как заведующий переписным участком.
Во Владимирском областном госархиве хранится также формулярный список еще одного брата поэта — Александра Дмитриевича. Он родился 4 сентября 1869 года. Закончил Шуйскую гимназию, сдав экзамены по всем предметам, кроме древних языков. Начал служить с. 1895 года канцелярским служителем Шуйского уездного съезда. В 1897 году на губернском собрании дворянства был избран на должность депутата дворянства от Шуйского уезда на трехлетие. Потом его избирали на эту должность еще несколько раз, вплоть до 1909 года. Во время отпусков Шуйского уездного предводителя дворянства он исполнял его должность. В 1900 году приказом по канцелярии императрицы Марии был определен делопроизводителем Шуйского уездного попечительства детских приютов, где и прослужил до 1903 года.
За выслугу лет с. 1897 года произведен в коллежские регистраторы со старшинством, а с. 1901 года — в губернские секретари со старшинством. Александр Дмитриевич был женат на дочери статского советника Марии Владимировне Юшковой. У них родились дети: Вера (1896), Дмитрий (1898), Антонина (1899), Владимир (1901). За беспорочную службу по выборам дворянства А.Д. Бальмонт был награжден в 1906 году орденом св. Владимира 4-й степени.
Константин Дмитриевич Бальмонт
Серебряный век стал колыбелью еще одному поэту - лидеру символистов Константину Бальмонту. Необычную для русского уха фамилию Константин Николаевич унаследовал от предков-шотландских моряков. По материнской линии Бальмонт происходил от старинного рода князей Золотой орды. Этим отчасти объяснял поэт свои языческие необузданность и страстность.
Константин Дмитриевич Бальмонт родился 3 июня 1867 года в деревне Гумнищи Шуйского уезда Владимирской губернии в семье потомственного дворянина Дмитрия Константиновича Бальмонта.
Девяти лет от роду, в августе 1876 года, Константин Бальмонт поступил в приготовительный класс Шуйской прогимназии, вскоре преобразованной в гимназию. Учился он посредственно. В третьем классе даже остался на второй год, хотя по отзыву учителей был способный и любознательный мальчик, но лишенный «гимназического честолюбия». Он никогда не гнался за хорошими отметками.
Осенью 1884 года Бальмонта отчислили из гимназии по просьбе его матери «вследствие болезни». Но «заболел» он намного раньше, по его словам, «интересом к общественной жизни» и стал членом революционного кружка молодежи, который возник в Шуе в 1882 году. Когда именно вступил в кружок Бальмонт, невозможно сказать. Известно только, что в него вошла, в основном, учащаяся молодежь: местные гимназисты и студенты высших учебных заведений, приезжавшие в город на каникулы. Руководил кружком Иван Петрович Предтеченский, смотритель земской больницы, почетный гражданин города. Сначала это был обычный кружок саморазвития. Собирались вместе, читали и обсуждали произведения современной литературы. Но потом кружок стал принимать противоправительственное политическое направление. Молодые люди наладили связи с такими же кружками во Владимире и Иваново-Вознесенске. В 1884 году полиция раскрыла деятельность шуйского кружка.
И.П. Предтеченского арестовали, заключили во Владимирскую тюрьму, где он и умер от чахотки в 1886 году. Пятерых шуйских гимназистов, членов кружка, уволили из гимназии «по прошению родителей». Хорошо хоть так, а не «за государственное преступление». Не хотели поднимать шума. Среди уволенных был и Константин Бальмонт. Сам он не особенно печалился, но родители были расстроены. Они очень хотели, чтобы сын получил высшее образование. Начались хлопоты. Через два месяца Бальмонту разрешено было поступить в седьмой класс Владимирской мужской гимназии, но жить он должен был в квартире своего классного наставника Осипа Седлака, под его непосредственным надзором. Вот эти полтора года до окончания гимназии и показались гордому юноше особенно тяжелыми. В этот период своей жизни Константин Бальмонт познакомился с супругами Ковальскими, которые в конце 1885 года показали тетрадь со стихотворениями Бальмонта приехавшему к ним Владимиру Короленко. Короленко встретился с юным поэтом, а тетрадь увёз с собой и позже прислал подробное письмо Константину Дмитриевичу о его стихах. «Если Вы сумеете сосредоточиться и работать, мы услышим от вас со временем нечто незаурядное» – так закончил своё письмо Короленко.
Первое выступление Константина в печати относится к владимирскому периоду его жизни. Будучи учеником 8-го класса гимназии, в 1885 году он опубликовал в журнале «живописное обозрение» (№ 48) три стихотворения: «Горечь муки», «Пробуждение», «Прощальный взгляд». Из них первые два – его собственные, а третье – перевод из Ленау. Подписался автор «Конст. Бальмонт“.
В 1886 году он поступил в Московский университет на юридический факультет. Но во Владимир приезжал и писал письма своим знакомым. В 1887 году как один из главных организаторов студенческих беспорядков, был привлечен к университетскому суду, исключен и после трехдневного тюремного заключения выслан в Шую.
Через год снова был принят в Московский университет. Вышел из университета через несколько месяцев, благодаря нервному расстройству. Через год поступил в Демидовский лицей в Ярославле. Снова вышел через несколько месяцев и более уже не возвращался к казенному образованию. Своими знаниями (в области истории, философии, литературы и филологии) обязан только себе», — так писал Бальмонт в 1903 году. За ним сразу же был установлен негласный надзор и прекращен только в 1890-м году. За это время Константин Бальмонт успел жениться на купеческой дочери Ларисе Михайловне Гарелиной, выпустить в Ярославле на собственные средства «Сборник стихотворений», который не встретил одобрения. Автор уничтожил почти весь тираж.
В марте 1896 года на почве нервного расстройства пытался покончить с собой, выбросившись на камни через окно с третьего этажа. Почти год лежал в постели. Зато потом пришел небывалый прилив сил, жизнерадостности и умственного возбуждения. За одно лето Бальмонт изучил три иностранных языка настолько, что мог читать на них и понимать прочитанное. А вскоре как говорил поэт, началось его «настоящее вступление и литературу». Один за другим выходят сборники его стихов и переводов: «Под северным небом», «В безбрежности», «Тишина», «Горящие здания», «Будем как солнце» и другие. Каждый сборник переиздавался несколько раз. Бальмонт стал признанным поэтом. По словам Корнея Чуковского, он произвел «литературную революцию». Среди блестящей плеяды русских поэтов он занял свое достойное место на рубеже двух эпох.
Надо ли говорить, что и дальнейшая личная жизнь Константина Бальмонта была порывистой и бурной, что нашло отражение и в творчестве поэта:
«За сладкий восторг упоенья
Я жизнью своей заплачу!
Хотя бы ценой исступленья -
Тебя я хочу!»
Молодой поэт жаждет сильных эмоций и ищет их в любовных отношениях:
«Нет дня, чтоб я не думал о тебе,
Нет часа, чтоб тебя я не желал.
Проклятие невидящей судьбе,
Мудрец сказал, что мир постыдно мал.
Постыдно мал и тесен для мечты,
И все же ты далеко от меня.
О, боль моя! Желанна мне лишь ты,
Я жажду новой боли и огня!»
Любовная лирика Бальмонта наполненна тонким эротизмом и страстью:
«Альков раздвинулся воздушно-кружевной.
Она не стала мне шептать: «Пусти... Не надо.
Не деве Севера, не нимфе ледяной
Твердил я вкрадчиво: «Anita! Adorada!»
Тигрица жадная дрожала предо мной,-
И кроме глаз ее мне ничего не надо».
А это стихотворение выглядит своеобразным трактатом «О поцелуях»:
«Есть поцелуи - как сны свободные,
Блаженно-яркие, до исступления.
Есть поцелуи - как снег холодные.
Есть поцелуи - как оскорбление.
О, поцелуи - насильно данные,
О, поцелуи - во имя мщения!
Какие жгучие, какие странные,
С их вспышкой счастия и отвращения!»
Безумная страсть вкупе с романтическим обликом Константина Дмитриевича Бальмонта не могли не очаровать женщин, окружавших поэта, и он порой беззастенчиво пользовался своей властью:
«И я всегда гляжу в зрачки,
Чтоб в них читать - любовь».
Среди поклонниц Бальмонта была и Марина цветаева, с которой у поэта был платонический роман.
Но главной горькой страстью осталась первая любовь - жена Лариса Горелина, о которой впоследствии поэт напишет:
«Мне стыдно плоскости печальных приключений.
Вселенной жаждал я, а мой вампирский гений
Был просто женщиной, познавшей лишь одно,
Красивой женщиной, привыкшей пить вино».
От любви-наваждения Бальмонт впоследствии перейдет к «любви-мгновению, длящемуся века»:
«Хороша эта женщина в майском закате,
Шелковистые пряди волос в ветерке,
И горенье желанья в цветах, в аромате,
И далекая песня гребца на реке.
Хороша эта дикая вольная воля;
Протянулась рука, прикоснулась рука,
И сковала двоих - на мгновенье, не боле,-
Та минута любви, что продлится века.»
Таким было чувство к поэтессе Мирре Лохвицкой. Зарождение отношений Бальмонт описывает поэтически:
«Хотела б я быть рифмою твоей!» -
Мне Лохвицкая Мирра прошептала.
О, рифмы есть различного закала.
И я клянусь всей звонкостью морей:
В глагольных рифмах сладости немало,
Коль рифма рифму вдруг поцеловала.»
Правда, не эта женщина, а другая заставит его совершить очередное безумие - уйти из семьи. Новой роковой любовью станет Екатерина Бруни, о которой поэт напишет:
«Пронзенный, пред тобой склоняюсь в прах.
Лобзаю долго милые колени.
На образе единственном ни тени.
Расцветы дышат в розовых кустах,
Движенью чувства нет ограничений.
Я храм тебе построю на холмах.»
Смысл жизни Бальмонт видел в постижении человеческой сути и любви:
«Кто не любил, не выполнил закон,
Которым в мире движутся созвездья,
Которым так прекрасен небосклон».
Константин Бальмонт был также прекрасным переводчиком. Он переводил на русский язык стихи английских, американских, французских, испанских, польских, болгарских, армянских и грузинских поэтов. Еще он был историком литературы и читал лекции по истории русской литературы во многих странах мира. Путешествовал с удовольствием и подолгу, но всегда тосковал по родным краям. «Русские — самый благородный и деликатный парод, который существует. Нужно отойти от России, и тогда поймешь, как бездонно ее любишь», — писал он и 1905 году. Летом того года он вернулся домой из дальних странствий. И застал здесь революцию. Ему передалось настроение масс. Он страстно увлекся революционным движением. Когда началась расправа над участниками революционного движения, Бальмонт уехал в Париж надолго, на семь с лишним лет. Вернулся оттуда в 1913 году, после амнистии, объявленной в связи с трехсотлетием дома Романовых. Встречали поэта восторженно. Но в следующем году он снова уехал во Францию. Первая мировая война застала его за границей. Он с трудом возвратился в Россию и 1915 году.
Февральскую революцию 1917 года поэт встретил с радостью. В марте приехал в родные края, был в Иваново-Вознесенске и Шуе. В ночь с. 13 на 14 марта 1917 года написал в Иваново-Вознесенске «Вольный стих», подзаголовок — «К Иваново-Вознесенским рабочим».
Какое гордое счастье — знать, что ты нужен людям,
Чуять, что можешь пропеть — стих, доходящий в сердце!
Сестры! Вас вижу я, сестры! Огнем причащаться будем!
Кубок пьянящей свободы, братья, испьем до конца!
Силою мыслящих смело, свершеньем солдат и рабочих
Вольными быть нам велит великая в мире страна.
Цепи звенели веками. Цепи изношены. Прочь их.
Чашу Пьянящего счастья, братья, осушим до дна!
Сохранился номер газеты «Шуйские известия» за 5 мая 1917 года, в котором помещен отчет «о вечере поэзии К.Д. Бальмонта 17 марта 1917 г.» Это был благотворительный вечер, весь доход от которого поэт передал устроителям, добавив своих личных семнадцать рублей. Устроители же вырученные 313 рублей разделили между публичной библиотекой, клубом рабочих и польским комитетом.
В этот свой весенний приезд в Шую Бальмонт посетил и гимназию. Учителя и ученики собрались в актовом зале. Поэт вспомнил свои гимназические годы, с благодарностью говорил о своем преподавателе М.В. Сперанском, сказав, что ему он обязан выработкой своего стиля.
Октябрьскую революцию 1917 года Константин Бальмонт не принял ни сердцем, ни умом. В 1920 году он оформил себе командировку за границу на один год. Уехал из России вместе с семьей и больше сюда не вернулся.
Он умер в оккупированном гитлеровцами Париже 24 декабря 1942 года, а похоронен близ Парижа, в Нуази ле Гран.
И даже финал своей жизни поэт ознаменует стихотворением «Люби!»:
«Я ведал в жизни все. Вся жизнь лишь блеск зарницы.
Я счастлив в гибели. Я мог, любя, любить».
Лестница
Только бы встречаться.
Только бы глядеть.
Молча сердцем петь.
Вздрогнуть и признаться.
Вдруг поцеловаться.
Ближе быть, обняться.
Сном одним гореть
Двум в одно смешаться.
Без конца сливаться.
И не расставаться, -
Вместе умереть.
Минута
Хороша эта женщина в майском закате,
Шелковистые пряди волос в ветерке,
И горенье желанья в цветах, в аромате,
И далекая песня гребца на реке.
Хороша эта дикая вольная воля;
Протянулась рука, прикоснулась рука,
И сковала двоих - на мгновенье, не боле,-
Та минута любви, что продлится века.
Нет дня, чтоб я не думал о тебе
Нет дня, чтоб я не думал о тебе,
Нет часа, чтоб тебя я не желал.
Проклятие невидящей судьбе,
Мудрец сказал, что мир постыдно мал.
Постыдно мал и тесен для мечты,
И все же ты далеко от меня.
О, боль моя! Желанна мне лишь ты,
Я жажду новой боли и огня!
Люблю тебя капризною мечтой,
Люблю тебя всей силою души,
Люблю тебя всей кровью молодой,
Люблю тебя, люблю тебя, спеши!
Он мне снился
Он мне снился призраком долгие годы,
Я ждала избранника, я ждала всегда.
Я не видя помнила, верила в него,
Не могла не слушаться сердца моего.
Светлая, холодная, думала всегда,
Как о солнце думает подо льдом вода.
Он смутил мне девичьи тающие сны,
Он дышал мне воздухом лета и весны.
И пришел неведомый, близко стал ко мне,
Я была - как облачко в солнечном огне.
Он взглянул так пристально, он вздохнул едва,
Говорил мне ласково стыдные слова.
Я, не видя, помнила, светлого, его,
И душа не вспомнила больше ничего.
Чем при нем исполнилась вся душа моя,
Что он сделал с девушкой - ах, не знаю я!
Светлая, холодная, думала всегда,
Как о солнце думает подо льдом вода.
Он смутил мне девичьи тающие сны,
Он дышал мне воздухом лета и весны.
И пришел неведомый, близко стал ко мне,
Я была - как облачко в солнечном огне.
Он взглянул так пристально, он вздохнул едва,
Говорил мне ласково стыдные слова.
Я, не видя, помнила, светлого, его,
И душа не вспомнила больше ничего.
Чем при нем исполнилась вся душа моя,
Что он сделал с девушкой - ах, не знаю я!
Я буду ждать тебя мучительно,
Я буду ждать тебя года,
Ты манишь сладко-исключительно,
Ты обещаешь навсегда.
Ты вся - безмолвие несчастия,
Случайный свет во мгле земной,
Неизъясненность сладострастия,
Еще не познанного мной.
Своей усмешкой вечно-кроткою,
Лицом, всегда склоненным ниц,
Своей неровною походкою
Крылатых, но не ходких птиц,
Ты будишь чувства тайно-спящие,
И знаю, не затмит слеза
Твои куда-то прочь глядящие,
Твои неверные глаза.
Не знаю, хочешь ли ты радости,
Уста к устам, прильнуть ко мне,
Но я не знаю высшей сладости,
Как быть с тобой наедине.
Не знаю, смерть ли ты нежданная
Иль нерожденная звезда,
Но буду ждать тебя, желанная,
Я буду ждать тебя всегда.
Тебя я хочу, мое счастье
Тебя я хочу, мое счастье,
Моя неземная краса!
Ты - солнце во мраке ненастья,
Ты - жгучему сердцу роса!
Любовью к тебе окрыленный,
Я брошусь на битву с судьбой.
Как колос, грозой опаленный,
Склонюсь я во прах пред тобой.
За сладкий восторг упоенья
Я жизнью своей заплачу!
Хотя бы ценой исступленья -
Тебя я хочу!
Русалка
Если можешь, пойми. Если хочешь, возьми.
Ты один мне понравился между людьми.
До тебя я была холодна и бледна.
Я - с глубокого, тихого, темного дна.
Нет помедли. Сейчас загорится для нас
Молодая луна. Вот, ты видишь? Зажглась!
Дышит мрак голубой.
Ну, целуй же! Ты мой?
Здесь. И здесь. Так. И здесь...
Ах, как сладко с тобой!
О женщина, дитя, привыкшее играть
О женщина, дитя, привыкшее играть
И взором нежных глаз, и лаской поцелуя,
Я должен бы тебя всем сердцем презирать,
А я люблю, волнуясь и тоскуя!
Люблю и рвусь к тебе, прощаю и люблю,
Живу одной тобой в моих терзаньях страстных,
Для прихоти твоей я душу погублю.
Все, все возьми себе - за взгляд очей прекрасных,
За слово лживое, что истины нежней,
За сладкую тоску восторженных мучений!
Ты, море странных снов, и звуков, и огней!
Ты друг и вечный враг! Злой дух и добрый гений!
Люби
«Люби!» - поют шуршащие березы,
Когда на них сережки расцвели.
«Люби!» - поет сирень в цветной пыли.
«Люби! Люби!» - поют, пылая, розы.
Страшись безлюбья. И беги угрозы
Бесстрастия. Твой полдень вмиг - вдали.
Твою зарю теченья зорь сожгли.
Люби любовь. Люби огонь и грезы.
Кто не любил, не выполнил закон,
Которым в мире движутся созвездья,
Которым так прекрасен небосклон.
Он в каждом часе слышит мертвый звон.
Ему никак не избежать возмездья.
Кто любит, счастлив. Пусть хоть распят он.
