Пока у человека нет собственных детей, он не может до конца понять ту радость, которую они приносят. Всё, что касается детей, бесценно и не может не быть счастьем, так же как и минуты, проведённые рядом с любимым человеком. В компенсацию за беспомощность, природа дала малышам особое свойство - в тех, кто с ними нянчится, возится, пусть даже сперва через силу, они, как правило, вызывают чувства нежности и любви.
Ни тени зависти, ни умысла худого
Ещё не знает это существо.
Ей всё на свете так безмерно ново,
Так живо всё, что для иных мертво!
Состояние детства есть необходимость. Детство даёт внешнее впечатление невинности, и недостаточностью самосознания родители оправдывают поступки своих детей с дурными наклонностями. Любовь родителей необходима детям. Считая их добрыми, кроткими и глупенькими, родители отдают им всю свою любовь и окружают их самыми нежными попечениями. Слабость детского возраста делает их более восприимчивыми, более способными принимать советы опытности, советы тех, кто должен содействовать их прогрессу. В это время можно переделать их характер, уничтожить их дурные склонности, такова обязанность, возложенная Богом на родителей, в которой они дадут отчёт перед Ним.
В игольчатых чумных бокалах
Мы пьём наважденье причин.
Касаемся крючьями малых,
Как лёгкая смерть, величин.
И там, где сцепились бирюльки,
Ребёнок молчанье хранит –
Большая вселенная в люльке
У маленькой вечности спит.
Органы Разума ребёнка, будучи развиты не полностью, не могут дать ему всех понятий взрослого; понятия его бывают ограниченными, пока возраст не разовьёт его Рассудка. У ребёнка не хватает Рассудка, который у него находится в латентном (пассивном).
"Дети принимают всё всем сердцем, а родители только ушами". Наставлять детей нужно из сердца в сердце. Иначе постепенно детское чувство сформируется во взрослое знание, что в мире всё продаётся, и тогда ребёнок продаёт себя уже сам, считая такую жизнь единственно правильной.
Каждый человек уникален
Человек является на свет, чтобы развивать своё особенное умение, талант или дар. Когда же ребёнка слепо воспитывают, исходя из своего собственного мнения, умения, то его уникальность прячется, чтобы не дать себя уничтожить. Вместо того, чтобы расти и развиваться сознательно, ребёнок растёт и развивается подсознательно, находясь во власти сомнений и колебаний, вбирая в себя стрессы, лелея в Душе несбывшуюся мечту стать особенным.
"Родительская любовь отцов к детям часто подменяется чувством собственности". Собственник хочет мысленно подчинить себе объект своей "любви", контролировать все его действия, чувства и желания. Никому не хочется быть чьей-то собственностью и любой человек со временем обязательно начнёт протестовать против такой тотальной "опеки". Агрессия будет копиться и в конце концов она вырвется наружу в виде скандалов и конфликтов.
Родительское желание, чтобы один из них доказал другому свою любовь, перерастает в желание, чтобы дети доказывали свою любовь родителям.
Многие родители относятся к своим детям как к рабам, которые по гроб жизни им обязаны, потому что "мы их родили и выкормили". И дети платят им той же монетой-вместо сыновней и дочерней любви родители получают в ответ мощный заряд ненависти и злобы. Вместо взаимопомощи идёт настоящая война на уничтожение - у обоих противоборствующих сторон рушатся здоровье, будущее, успехи в карьере, отношения с родственниками и т.д. В этих воинах победителей не бывает.
Многие мужчины страдают из-за неспособности доказать свою любовь, большинство из них не требует этого и от своих детей. Они предпочитают держаться от детей подальше либо начинают доказывать, кто в доме хозяин. Доказать любовь невозможно, а доказать, что ты хозяин, можно.
"Цель воспитания - научить наших детей обходиться без нас"
НЕ БЕЙТЕ ДЕТЕЙ!
Не бейте детей, никогда не бейте!
Поймите, вы бьёте в них сами себя,
Неважно, любя их иль не любя,
Но делать такого вовек не смейте!
Вы только взгляните: пред вами-дети,
Какое ж, простите, геройство тут?!
Но сколько ж таких, кто жестоко бьют,
Вложив чуть не душу в тот чёрный труд,
Заведомо зная, что не ответят.
Кричи на них, бей! А чего стесняться?!
Ведь мы ж многократно сильней детей!
Но если по совести разобраться,
То порка - бессилье больших людей!
И сколько ж порой на детей срывается
Всех взрослых конфликтов, обид и гроз.
Ну как же рука только поднимается
На ужас в глазах и потоки слёз?!
И можно ль распущенно озлобляться,
Калеча и душу, и детский взгляд.
Чтоб осле же искренно удивляться
Вдруг вспышкам жестокости у ребят.
Мир жив добротою и уважением,
А плётка рождает страх и ложь.
И то, что не можешь взять убежденьем -
Хоть тресни-побоями не возьмёшь!
В ребячьей душе всё хрустально-тонко.
Разрушим-вовеки не соберём.
И день, когда мы избили ребёнка,
Пусть станет позорнейшим нашим днём!
Когда-то подавлены вашей силою,
Не знаю, как жить они после будут,
Но только запомните, люди милые,
Они той жестокости не забудут.
Семья-это крохотная страна.
И радости наши произрастают,
Когда в подготовленный грунт бросают
Лишь самые добрые семена!
ИНДИВИДУАЛЬНОСТЬ ЧЕЛОВЕКА слагается веками в продолжение его многочисленных жизней. Его стремления и его способности есть результат накоплений прежних жизней. Новая жизнь даётся для того, чтобы человек усовершенствовал свою индивидуальность, чтобы прибавил нечто положительное в "Чашу Накоплений" (опыта). Весь опыт и знания прежних жизней сохраняется в "Чаше", одной для всех воплощений, которая находится в "Бессмертном Человеке". Спящая Мудрость - наслоение наблюдений за многие жизни, сложенные в глубине Подсознания.
Уже в детстве начинают проявляться сведения и наклонности, накопленные в прежних воплощениях. Если ребёнку не будут мешать развиваться, то его исключительная особенность: нечто такое, что он умеет делать лучше всех, со временем проявится.
Мы являемся Творцами и творим по своему подобию
В детстве мы мало о чём знаем и мало что можем делать. Появляются «бог» и «богиня» – только так можно описать отношения ребёнка с отцом и матерью. Их возможности и знания настолько отличаются от возможностей и знаний ребёнка, что ему кажется, будто они знают и могут всё, обладают невероятными способностями. Ребёнок, естественно, любит их. Это заложено в самой человеческой биологической природе. Мы любим своих родителей, даже если они очень плохие люди, которым, может быть, не стоило бы и жить на свете, а тем более быть родителями. Но для нас они образцы того, чем должны быть нормальные взрослые. Наша жизнь часто зависит от того, сумеем ли мы угодить им.
Мы начинаем подражать родителям, и они внушают, навязывают нам свои взгляды на реальность. Детские впечатления, переживания, опирающиеся на очень малый жизненный опыт, тем не менее бывают вполне верны, но они отвергаются взрослыми, причём часто совершенно психопатологически, ибо в семье есть области умалчивания, всякого рода табу. Мы растём в неуверенности, в недоверии к собственным чувствам, зачастую подавляем многие из них, потому что «хорошие девочки этого не чувствуют» и «хорошие мальчики этакого не думают».
Нередко это сопровождается подрывом нашей веры в собственную ценность, мы всё время чувствуем себя недостойными и виноватыми, мы чувствуем, что существуем лишь условно. Мы не обладаем внутренним правом на существование, мы должны постоянно стараться заслужить чье то одобрение, должны стать хорошими. И чаще всего ничто из того, что мы делаем, не хорошо в мире взрослых.
Согласно Гурджиеву, то, какими мы рождаемся, может быть названо сущностью. Это, по сути дела, истинно наше, наше персональное и трансперсональное наследство. Но, по мере того как мы растём, сущность всё более подавляется и её энергия тратится на поддержку и питание ложной личности. То, что мы обычно называем личностью, Гурджиев называл ложной личностью, потому что она в значительной степени создана не нами. Люди и обстоятельства, которые значительно сильнее нас, вынуждают нас становиться ею. До некоторой степени она наша, потому что мы боремся и пытаемся найти общий язык с силами, которые нас формируют, стараемся сохранить что то от своей сущности, но многое из того, что мы считаем своей взрослой личностью, совершенно не является нашей сущностью. Это то, чем нас вынудили стать.
Большинство наших собственных недостатков являются либо прямым заимствованием черт родителей, либо реактивными образованиями – стремлением быть в чём то полностью противоположным своим родителям. Если вы оказываетесь прямой противоположностью им, то вы всё равно будете управляемы этим в той же мере, как если бы вы унаследовали их черты.
Человек растёт, взрослеет и формируется. Каждый человек приходит в этот мир по своей воле, и ему нужно совершенствоваться. Мы выбираем себе подходящий исторический момент, географическое место и родителей. Выбираем то, что способствует нашему развитию. Особенно важное значение имеют родители, поскольку им положено олицетворять все человеческое. Если человечность родителями не утрачена, то у ребенка есть на кого опереться и у кого набираться ума. Взрослые не желают признавать то, что их мудрость и житейский опыт не дают им права считать себя лучше ребёнка, подростка либо взрослого, отстающего в развитии.
Чтобы ребенку жилось лучше, хорошие родители не позволяют ему расти, принимаются его воспитывать, не позволяя взрослеть, распекают, не дают сформироваться, начинают готовить к жизни. Человек, считающий себя умным, не умеет либо не желает брать пример с природы, когда дело касается развития. Он не согласен с утверждением, согласно которому:
Для роста, взросления и формирования необходимо дать время.
Ему всё нужно поскорее, и своё желание он оправдывает тем, что кто-то где-то достиг цели в ещё более короткий срок. Ему нет дела до того, что этот "кто-то" - совсем иное растение. Возможно, растение однолетнее.
У каждого растения свой СРОК роста, формирования и созревания. Опережение срока оборачивается болезнью не только для ребенка, но и для человека любого возраста.
БОЛЕЗНЬ - ЭТО ФОРМА ДЕТСКОЙ САМОЗАЩИТЫ, ОТРАЖАЮЩАЯ ВЗАИМООТНОШЕНИЯ РОДИТЕЛЕЙ. Это должно заставить родителей задуматься и сделать правильные выводы. В противном случае недоразумения между родителями неизбежно перерастают в недоразумения между ребёнком и родителями. В итоге физически более слабый заболевает физически, а физически более сильный – духовно. Физическая болезнь может проявиться сразу, тогда как духовный недуг развивается медленней. Болезнь показывает, кто на данный момент сильнее, а кто слабее.
Как ребенка, так и взрослого человека воспитывают и по-хорошему, и по-плохому, лишь бы он сделался лучше. Лучше кого? Конечно же, лучше самого воспитателя. Не будь у воспитателя комплекса неполноценности, он не находил бы у ребёнка собственных недостатков и не стремился бы воспитать ребёнка хорошим. Если ребёнок поддаётся воспитанию, то становится лучше, а воспитующий автоматически - хуже. Может ли он удовлетвориться результатом своего труда, то бишь ребенком? Не может! Ведь в ребёнке он видит собственные пороки, причем усилившиеся. В его растущей неудовлетворенности повинен ребенок. И воспитатель берётся за дело с удвоенным рвением. Если прежде в ребёнке взращивали хорошее, то теперь в нём начинают истреблять плохое, которого там нет. Так все воспитатели, в том числе школьные учителя, искореняют в детях собственное плохое. Если испуганный ребёнок соглашается с высказываемыми в его адрес критическими замечаниями, звучащими из уст воспитателей, он моментально уподобляется воспитующим. В конечном итоге правыми оказываются родители, воспитатели и учителя: как они и говорили, ребенок - просто несносный упрямец.
Чем воспитатель умнее, тем больше он склонен воспитывать по-хорошему. Умному известно, что хлеб на полях и тот растёт лучше, если к нему относиться по-доброму. Если бы такие воспитатели видели, что происходит с хлебом при чересчур добром отношении, они перестали бы делать то же самое с детьми. От чрезмерных удобрений зерновые растут высокой стеной, но в ущерб верхушке - колосу. В лучшем случае они годятся на силос. У ребенка, избалованного излишней добротой либо добрыми посулами, верхушка, то есть голова, хоть и наличествует, но в ней нет собственных мыслей. У такого ребенка отсутствует инициативность. В лучшем случае он станет доказывать, что она у него есть. Если он не воспротивится всему хорошему, то до конца жизни будет исполнять чужую волю - будет прислугой, марионеткой, предметом обихода. Он может быть очень умным, однако без приказа его ум не придёт в действие. Он становится посмешищем для глупцов, у которых тем не менее котелок варит.
Такой ребенок - изгой в детских и подростковых компаниях. Его эксплуатируют, делают исполнителем грязной работы, шестёркой. Если его втянут в какое-либо преступление, то положение его становится безвыходным, и из страха перед тюрьмой он будет вынужден оставаться в компании и впредь. Ему не видать пощады ни от родителей, ни от компании, ни от общества. Все требуют от него лишь того хорошего, что почитается ими за хорошее.
И все-таки почему безынициативные дети так легко подпадают под влияние компаний? Потому что в компании не брюзжат, не зудят и не ноют, в отличие от семьи. Не выедают душу. В компании обязанности строго распределены, и каждый должен отвечать за свой участок работы. Кто увиливает от ответственности, того ожидает суровое, но справедливое, наказание. Это не сравнимо с постоянными придирками родителей и воспитателей. Человеку, особенно ребенку, нужна конкретность в исполнении дела. Не так: сделай это, и будет хорошо. Работа есть работа. Ее либо нужно сделать, либо в ней есть потребность. И в том, и в другом случае нельзя обставлять дело так, что кому-то от этого станет хорошо или кто-то от этого станет лучше. Станет ли кому-то хорошо или станет кто-то лучше - зависит от самого человека, а не от действий ближнего.
Понаблюдайте немного за своими детьми.
Безынициативный ребенок нуждается в приказе и ждёт его. Вместе с тем в ребёнке тут же возникает внутренний протест, потому что приказ косвенно указывает на его неполноценность. Родители, желающие быть хорошими, живущие во имя домашнего покоя и старающиеся делать всё, лишь бы ребёнок не плакал, получают всё более ожесточённый отпор. Их охватывает смятение и разочарование, когда они пытаются предоставить ребёнку свободу действий, говоря ему: делай так, как считаешь правильным, отчего ребенок только раздражается. "Делай!" звучит для него как приказ, но он не знает, как правильно. Ведь ему всегда подсказывали родители, воспитатели и учителя. Проблема усугубляется для обеих сторон.
Для безынициативных родителей безынициативный ребенок причиняет массу хлопот, ибо им с самими собой-то не управиться. В них нет конкретности - их желания ориентированы на расплывчато благую цель. Поскольку ребёнок испытывает родительские качества, являясь суровым экзаменатором, то им не стоит надеяться на что-либо хорошее во взаимоотношениях с ребёнком, покуда они не начнут работать над собой и не разберутся в самих себе.
Некоторые родители решают действовать по-другому. На вопрос ребенка они задают встречный: а ты сам как думаешь? А что может думать ребенок, за которого до сих пор все решали родители? Прежде, исполняя приказ, ребёнок доказывал, что он хороший, а теперь вдруг эту возможность у него отобрали безо всяких объяснений. Испуганный ребёнок моментально ощетинивается либо заболевает серьезнее, чем когда-либо, и всё лишь оттого, что родители не знают главного правила: "Все новшества вводить постепенно. Дайте ребёнку свыкнуться с новым. Первым делом научитесь сами мыслить самостоятельно и лишь затем научите этому ребёнка". Родители - а их мыслительная способность парализована чувством ответственности - не осознают того, что ребенок является увеличенным зеркальным отражением их самих. Бездумным исполнителем чужой воли, чья мыслительная способность ещё более парализована чувством долга, чем у них.
Какие бы проблемы у вас ни возникали, это не означает, что положения нельзя исправить. Высвобождая из себя мало-помалу своё детство и своего ребенка, чье детство было ещё более суровым, вы свыкнетесь с новыми видами энергии и научитесь предоставлять ребёнку возможность выбора спокойно и естественно. Вы не утратите спокойствия и в том случае, если ребёнок сделает неверный выбор, так как знаете, что этот шаг послужит только уроком. Вам и в голову не придёт злорадствовать и подчеркивать своё превосходство над ребёнком, поскольку вам вспомнятся собственные ошибки, совершенные в его возрасте. Так научаются думать своей головой.
РАСПЕКАНИЕ
Ребёнка воспитывают до тех пор, пока с испугом не обнаруживают, что он уже большой. Когда же видят, сколь глуп этот большой ребёнок, его тут же бросаются распекать. Так горячим пламенем недовольства выжигают и то малое, что пока есть. Поскольку ребёнка сравнивают с образцами для подражания, возведенными на пьедестал, то недовольство кажется оправданным, и хороший ребёнок также становится недоволен собой. Если у ребёнка – «переунавоженного злакового растения» - чудом и вызревают отдельные зернышки в головушке - в колосе, - то и их теперь поджарят на огне. И ребёнок готов. К чему? К тому, чтобы им манипулировали.
ВОСПИТАНИЕ предполагает, что ребенок СТАНОВИТСЯ ЛУЧШЕ, ЧЕМ ОН БЫЛ.
РАСПЕКАНИЕМ ребёнка СТРЕМЯТСЯ СДЕЛАТЬ ЛУЧШЕ ДРУГИХ.
А уж о том, чтобы с воспитанием и распеканием не перебарщивали, ребенок "заботится" сам.
Было бы разумно предотвратить революцию в своей семье, поскольку революции имеют целью уничтожение, слом всего старого. Как бы ни были молоды родители, они автоматически причисляются к разряду стариков, отживших своё, если они не идут в ногу со временем. Революции не приходится их уничтожать - они гибнут сами, хотя и обвиняют революционеров. Чем больше они посвятили себя воспитанию своих детей, тем менее поддаются воспитанию с их стороны. Почему? Потому что их "эго" не позволяет этого делать.
Чем больше человека воспитывают, тем меньше он приспособлен к жизни. Вырастает человек, неспособный брать на себя ответственность. Мучается сам, но ещё больше мучаются с ним окружающие. Если у него нет семьи, то мучаются с ним родственники, друзья, знакомые, и при этом все они стремятся его воспитывать. А если есть семья, то домочадцы являют собой героических мучеников, которые из добрых побуждений приносят себя в жертву.
В наше время люди менее всего готовы оказывать духовную помощь самим себе. Поэтому нет большей ошибки, чем навязывать духовную помощь. И тем не менее это случается на каждом шагу. Эмоциональные нравоучения, укоры, пропесочивание в присутствии посторонних, мольбы, призывы, угрозы прекратить всякую помощь - всё это лишь пристыживание, которым человека ставят на место жестче, чем ранее. Загнанная в угол мышка от этого и вовсе тупеет. И в порядке самозащиты человек зачастую заболевает еще серьезнее. Происходит это от надежды на то, что с больными обращаются мягче. Помощник может кипеть от злости, но помогать не перестанет. Не желает больше жить чужой жизнью, а всё равно живет - нельзя же позволить ближнему умереть.
Кому в детстве приходилось выступать в родительской борьбе за главенство в роли третейского судьи, тот этой роли боится, но одновременно притягивает её к себе. Когда терпение лопается, он начинает злиться из чувства самозащиты. В итоге получается ещё хуже - на него обрушиваются обе противоборствующие стороны. Между собой-то они, возможно, и договорятся, но у ребёнка в душе останется заноза. Такова уж участь третейского судьи.
От чрезмерного воспитания человек остается ребёнком.
От чрезмерного распекания человек делается ни к чему не пригодным. Он ни на что не годен, подобно подгоревшему в печи хлебу или пережаренному бесполезному зерну.
Нашу личность интенсивно формируют в младенчестве и детстве. Сущность постепенно теряет свою естественную энергию, сжимается, «уходит в подполье», а ложная личность растёт, начинает доминировать и получает почти всю энергию. Большинство людей совершенно не подозревают о ложности своей личности. Возникает лишь некоторая неловкость, чувство, что что-то не так, что-то не подлинно. Эта неловкость часто ведёт к кризису в середине жизни. Юрист, добившийся в жизни успеха, перевалив за пятьдесят, обнаруживает, что он вовсе не хочет быть юристом: ему это никогда не нравилось, и он делал это исключительно ради своих родителей. Это не он! Есть много вариантов развития этого кризиса середины жизни; часто он настолько тяжёл, что вынуждает людей искать спасения в алкоголе, транквилизаторах, превращает их в трудоголиков; всё что угодно, лишь бы не думать, что жизнь прожита не так, как следовало.
Разотождествление
Приобретая навыки разотождествления с автоматическими реакциями, управляющими нашей жизнью, мы яснее видим их составляющие, становимся способны лучше различать их. Мы принимаем какие-то части как подлинные, как части себя, а другие находим ложными, навязанными нам обстоятельствами и психологическим давлением. Или мы вдруг слышим материнский голос в своей голове. По мере того как мы учимся различать сущность, или глубинное «я», и ложную личность, нам приходится осуществлять по отношению к себе родительскую заботу. Некоторые части нас были подавлены ещё в детстве, они и сейчас ещё очень робки, и нам нужно постепенно находить их, питать и подбадривать. Тогда мы становимся тем, чем реально хотим быть, что может (хотя и не всегда) сильно отличаться от того, чем мы были большую часть своей жизни.
